Бескаравайный С.С.
Город, как полифункциональная система, неоднократно исследовался философами, урбанистами, экономистами. Может ли автоматизация человеческого труда целиком уничтожить город? Создать не просто «мировую деревню», но пасторальную утопию?
Отправная точка рассуждения – это противоречие, которое достаточно давно фиксируется в футурологических текстах: с одной стороны будущее воспринимается как пасторальная идиллия (люди отказываются от города, как формы общежития, возвращаются к природе [14]), с другой – как урбанистическая антиутопия (пределом которой выступают японские «отели-пеналы», превращенные в образы из фильма «Матрица»). А противопоставление сельской и городской жизни в искусстве – началось еще до нашей эры, со становления буколической поэзии.
На первый взгляд этому противоречию соответствует современная городская структура, организованная в зависимости от доступных для населения ресурсов: линия проходит от скученных трущоб, к городским кварталам с квартирами, а от них к громадным просторам субурбии – где люди, в теории, могут жить в собственных домах.
Но история развития городов показывает, что все попытки решить это противоречие «выездом на природу» - начиная от дач (возникших в древней Персии), загородных дворцов (Коломенское или Версаль) и вплоть до сегодняшних «периферий» вокруг крупных городов – завершаются неудачей. Какое бы количество ресурсов не вкладывали в «разуплотнение» – город стремиться к централизации.
Современные урбанисты и все учены, занимающиеся проблемами города, как явления – создали громадный пласт работ, посвященных организации городов, но их тексты посвящены сравнительно узким проблемам – культурологическим, социальным [1], эстетическим [5;13], даже имиджевыми [9]. Например, Г.Н.Черкасов, М.М.Кабаева [7] – рассматривают важнейшими чертами новой промышленной архитектуры её открытость и ориентировку на выражение неких знаков (начиная от логотипов и завершая символьными выражениями миссии очередной фирмы). Но если противоречие в восприятии города фиксируется так давно – то для его вскрытия необходим предельно большой масштаб анализа.
Попробуем максимально обобщенно посмотреть на задачи города. Функциональными задачами, под которые люди группируются в городах, можно указать две:
- обеспечение деятельности мегамашин (традиция исследования этой проблемы идет от Л. Мамфорда [15]) – ритуальное, организационное, кадровое;
- экономия на инфраструктурных затратах.
Но чего не учитывал Л. Мамфорд в своих исследованиях – это тотальной автоматизации труда, которая возможна в ближайшие десятилетия, и фактического обособления производства. Речь не идет о создании невидимого города (который выполняет функции мегамашины благодаря свободной коммуникации на любых расстояниях), и необходимости как-то соединить «шестеренки» громадных бюрократических и культурных механизмов – современный Интернет вполне реализует это его предвидение. Речь идет об автоматизации практически любой функции, которую человек вообще может исполнять.
Объект: проекция антропного фактора в функционировании мегамашин на городскую среду.
Предмет: перспективы изменения городского ландшафта в условиях обособления производства от человека.
До неолитической революции человек последовательно увеличивал количество занимаемых им экологических ниш – устраняя все больше локальных хищников, занимая вершины все новых пищевых пирамид. Но количество получаемых из дикой природы ресурсов препятствовало оседлому образу жизни.
Переход к земледелию позволил настолько увеличить прибавочный продукт, что стало возможно создание мегамашин древности – к привычному нам набору технологий индустриальной фазы эти мегамашины имели очень отдаленное отношение. Город существовал как выражение сословно-бюрокатических принципов, как инфраструктурное обеспечение церемоний. При этом город первоначально противоречиво воздействовал на продолжительность жизни человека – оседлая жизнь несла свои болезни, изменившийся рацион питания и т.п.
Актуализировалось одно из базовых противоречий техники, как способа существования искусственных отрефлексированных систем – «для-себя-бытие» (самообслуживание и самосовершенствование техники) и «вне-себя-бытие» (обслуживание человека.) [3, С.28]
Но большинство совершенствований техники – создание новых машин, использование новых материалов - приводило к дегуманизации производства. Мастерская ремесленника, в которой на первом этаже была лавка, совмещенная с рабочим местом, а на втором его дом – уходила в прошлое. Производственная среда и среда обитания – принципиально разделялись. Даже если на предприятии требовались тысячи людей, им требовалось питаться, как-то перемещаться – это предприятие требовало громадных складских территорий, особых режимов для высокотемпературных или токсичных участков производства. А собственно предприятия группы «А» непосредственно на потребителя никогда не работали. Рабочие руки и головы при том требовались в громадном количестве.
Как результат этого противоречие – постоянно фиксирование в индустриальной фазе развития тотального недостатка жилой площади во всех поселениях, где первичной функцией была именно производственная. Рудничные поселки и шахтные поселения, города строителей Днепрогэса и Магнитки, хижины покорителей Клондайка. В этом смысле тотальный недостаток жилья, который возникает при быстрой урбанизации – надо рассматривать как «использование на износ» человеческих шестеренок в мегамашине. Инфраструктуру для человека построить просто не успевали – был лишь минимальный набор условий для работника – В.Л. Глазычев неоднократно указывал на это противоречие в описаниях советской архитектуры [4].
Аналогичные диспропорции возникали и вообще во всех крупных постройках, рассчитанных на тысячи людей, если «техническое» по каким-то причинам, ставилось там впереди «антропного». Например, японские боевые корабли первой половины ХХ-го века, экстренно возводимые подземные города (фактически заводы, укрываемые от бомбардировок).
Образ некоего неустойчивого равновесия воплощает «горнозаводской город» [10] – городское поселение, выполняющее все социальные функции по управлению социумом и воспроизводству человека, но жестко связанное с особенностями технологического процесса.
Равновесие это неустойчиво еще и потому, что даже когда у градостроителей был запас времени – то остро возникала проблема транспортной доступности. В результате жилое и производственное пространство, каждое из которых занимает по площадям квадратные километры – необходимо было как-то разграничивать (санитарно-защитные зоны) и одновременно соединять (с расчетом на часы-пик и маятниковое перемещение населения).
Но вот с середины ХХ-го века начинается автоматизация – численность людей на заводах начинает падать. Можно сказать, что техноценоз – система машин и механизмов, имеющая в себе биологические черты (термин Б.М. Кудрина) – освобождался от человека. Более того, если разработка и постоянное усовершенствование новой технологии сегодня еще требует «под себя» создание некоей социальную группы (института, нескольких конструкторских бюро), то её внедрение на конкретном заводе – чаще всего требует одной бригады строителей, нескольких наладчиков и пары месяц обучения для оставленного после сокращения персонала.
Устранение человека постепенно будет идти во всех процессах, обслуживаемых мегамашиной [2] В каждой отрасли мы сможем наблюдать переизбыток работников, которые «непонятно что делают», и после очередного кризиса начинаются массовые увольнения.
Моногород при автоматизированном производстве – сталкивается с проблемой безработицы или заведомо непроизводительного пребывания людей на рабочих местах. Процесс идет не одномоментно, но если стечение обстоятельств «убыстряет» историческое время – то мы видим картины быстрого опустынивания территории и того, что С.Б. Переслегин назвал «антропопустынями второго рода»[11]. Детройт, некоторые шахтерские городки в Британии и часть российских моногородов – показывают, что это наднациональное явление. Как в своё время начало очень быстро (по историческим меркам) исчезать крестьянство, так сейчас начал таять и пролетариат. Социальная прослойка, которая воплощала необходимость «горнозаводского города» или «города-завода» - в перспективе становится ненужной.
Маркером деантропизации технических процессов в городских масштабах – выступает создание крупных перевалочных пунктов, портов, которые раньше потребовали бы полноценных городов для обслуживания таможенников, докеров, грузчиков и т.п., но теперь достигают высоких показателей грузооборота при ничтожном населении. Таким стал недавно построенный порт Усть-Луга – по оборотам уже превышающий Таллинн и Выборг вместе взятые, однако как город – откровенно малолюдный, хотя там планируется создание целой агломерации [12].
Разумеется, необходимость развертывания ещё не автоматизированного производства – порождает локальные случаи кадрового голода и ажиотажа, когда при общей падении численности пролетариата остро не хватает операторов станков с ЧПУ или сварщиков. Этих специалистов ищут, расселяют поблизости от заводов – но при очередном обновлении оборудования эти работники, за которыми недавно шла настоящая охота, будут просто уволены.
Часть городов продолжает развиваться – являясь выражением не производственных мегамашин, но чисто управленческих, бюрократических структур. В этом смысле Бразилиа, претендовавшая на образ идеальной столицы – это урбанистическая проекция еще не автоматизированного бюрократического труда (правда, утратившая форму под напором местных переселенцев-лимитчиков). Но и это основание города рано или поздно будет отчуждено от человека: еще Дж. Гэлбрейт в «Новом индустриальном обществе» великолепно показал, что организация, фирма, министерство – после своего создания стремится к автоматизации обработке информации, автономии от субъективных порывов своего создателя [6]. Сейчас для такой обработки еще необходимы люди – но если кассовые терминалы уже автоматизировали прием денег у населения, если маркетинговые программы автоматизировали часть принятия решений в торговле – то рано или поздно программные советники станут заменять часть административного аппарата политическим деятелям (фантастический образ подобной замены нарисовал Д. Марусек в книге «Счет по головам» [8]).
Сейчас продолжают активно развиваться города, связанные с процессами, ориентированными на трансформацию человека – автоматизация труда ограничена человечностью объектов этого труда. Университетские городки (не студенческое население которых может переваливать за сотню тысяч человек), медико-курортные поселения (которые так же могут осуществлять функции города для персонала, численность которого переваливает за несколько тысяч), даже поселения, связанные с пенитенциарной системой.
Каков же предел этого процесса? Что будет с городским структурами, если предположить полную автоматизацию ручного труда, а так же большей части рутинных управленческих функций и медицинских манипуляций?
Обезлюженные мегамашины (их так же можно будет назвать «автотрофными техноценозами») – в первую очередь предприятия группы «А» - начнут существовать всё более автономно, образуя свои городские ландшафты. Снижение зависимости от человека в чисто технических ландшафтах будет идти двумя путями.
Во-первых, устранение габаритных проходов, обитаемых туннелей и других антропоморфных требований к «заводской» архитектуре, постепенное приспособление этой архитектуры только к требованиям технологических потоков. «Час-пик» требует широких проходов для перемещения смены, отсутствие человеческого коллектива позволит экономить на площадях. Процесс этот будет ограничен консерватизмом в габаритных размерах ремонтных машин: сейчас ремонтный робот (если его сделают) должен отчасти совпадать по весу и размерам с человеком – по требованиям инфраструктуры, которая сотни лет делалась именно по человеческим габаритам. Но если предположить проектирование с нуля производственного комплекса уже оснащенного роботами не человеческих пропорций – то и количество габаритных мест в нем будет сокращено. Снизится количество площадок с климат-контролем – техника может работать при температурах, мало совместимых с человеческим оптимумом.
Во-вторых, города будут все менее связаны с потреблением чисто биосферных ресурсов. Атомная энергия, как наиболее перспективный источник для промышленных нужд. Окончательный отказ от дерева, как конструкционного материала, в далекой перспективе отказ от нефти, как энергоносителя или сырья для химической промышленности. Это может привести не только к уменьшению нагрузки на биосферу в целом, но и к снижению воздействия на экологию человеческих городов. Казалось бы, в наших городах уже исчезают органические материалы – мы живем в окружении бетона и стекла. Но сколько люди потребляют дерева, хлопка, разнообразных кож? Разве не требуются в городах парки, а на заводах для работников – озеленение территории? Устранение этих компонентов не обязательно превратит заводы в сплошной массив железобетонных и гофрированных крыш – но окончательно разорвет связку технического и биологического в городе, которую обеспечивает человек. Можно представить структурированное предприятие, рост деревьев и травы обеспечивается только свободными площадями грунта и естественными осадками – ничего похожего на клумбы или регулярные ряды деревьев.
При этом, если брать в расчет потребление, например, кислорода, то человек, переставший жечь уголь для отопления - непосредственно потребляет куда меньше кислорода. Опосредовано, на пользование приборами и изготовление пластмасс – его потребление может расти, но если приборы и расходные материалы получаются городским поселением извне, то можно рассуждать о потенциальном замыкании урбанистических технологических циклов. Аналогичный процесс может происходить и с другими видами сырья, энергии, услуг. Да, сейчас потребление электричества в мире растет, неизбежны новые энергоемкие инженерные задачи, но повсеместно предпринимаются попытки – целенаправленные попытки снизить расход энергии в городских постройках.
По завершению процессов обособления мы увидим новую структуру городов, которая в первом приближении будет определяться противоречием между производством товара на месте (теплицы сейчас начинают перемещаться все ближе к городам, 3D-принтеры появляются в квартирах), и транспортировкой товара.
Человеческое поселение будет определяться в первую очередь обыденной антропной инфраструктурой: необходимостью снабжать человека энергией, продуктами, доставлять ему товары длительного пользования, необходимостью личного контакта индивида со специалистами (врачом, преподавателем, юристом), а так же семейных связей и малых групп, необходимых для стабильного развития психики, продолжения рода. При этом человек – настолько машина, насколько он познал себя, и научился себя изменять. И важнейшей технологической задачей с точки зрения урбанистики будущего будет отчуждение очередных свойств человека – от самого носителя. Отчуждение не строго в марксистском смысле. Как магнитофон позволяет отделить голос от человека, фотография – мультиплицировать его внешность – так же, вероятно, будет достигнут тот уровень удаленного общения, который позволит обеспечить преподавание или даже воспитание. Лишь тогда окончательно восторжествует «невидимый город» Л. Мамфорда и сформируется «мировая деревня» М. Маклюэна.
Таким образом для дома/квартала/города – определяющим станет соотношение «абсолютной свободы» в параметрах локальной среды обитания человека и затрат, необходимых для обеспечения такой среды (коммуникаций).
Человеческие поселения в итоге завершат полный цикл – от места обитания стаи гоминидов, в которой техники еще не существовало, и не ставилась задача изменения реальности вокруг себя, до некоей технологически-социальной структуры, которая обеспечивает воспроизводство человека и поддержание уровня культуры – при том задача изменения окружающего мира уже не ставится. Люди существуют в замкнутых циклах городских построек, которые потребляют относительный минимум энергии и сырья. Homo faber, как машина на холостом ходу – станет работать по замкнутому циклу. Городской ландшафт будет зависеть, казалось бы, как и сейчас, от допустимых инфраструктурных затрат.
Но что понимать под допустимыми затратами?
Основное внешнее противоречие, с которым столкнутся города нового типа – неопределенность их функции по отношению к действующим деантропизированным мегамашинам. Если человек ни в чем не является средством – то какова его цель? В проекции на городские ландшафты это может означать, что городские поселения могут не получать необходимых для них ресурсов – просто потому, что и нечем будет заплатить. Обитатели города не смогут быть работниками в мегамашине, и не будут обладать производственными мощностями для создания необходимых во внешней экономики товаров. Это приведет, вероятно, к чрезвычайному консерватизму в городской архитектуре, которая сможет поддерживать сама себя (автоматизация внутригородского труда так же будет достигнута), но развитие будет заторможено. Города будут консервировать в реальности те социальные практики, которые уже станут виртуальными, или даже автоматизировались, и так пытаться сохранять себя.
Рисуется образ своеобразной мумии – не умерший, «отлакированный» Рим, в котором Форум и Колизей уже никому не нужны, однако новых зданий построено не будет.
Сложно назвать это утопией.
ЛИТЕРАТУРА
1. Агеев И.А. Методологический ресурс урбанистики в современных исследованиях городских пространств // Вестник Томского государственного университета – 2014, № 385 - С. 79-84.
2. Бескаравайный С.С. Процесс деантропизации мегамашины // «Грані» –№ 5 (85), 2012. - С.61-65.
3. Бескаравайный С.С., Капитон В.П. Философия техники: монографии. – Днепропетровск ДГФА, 2011. – 302с. С.28
4. Глазычев В.Л. Урбанистика. М.: Издательство «Европа», 2008. – 220 с.
5. Гончаренко, Н. М. Город в художественных практиках Западной Европы и США 1970-х - 2000-х гг. Дисс… канд. Искусствоведения, Москва, 2011 - 284с.
6. Гэлбрейт Дж. «Новое индустриальное общество» М.: АСТ, 2004. – 602с.
7. Кабаева М.М., Черкасов Г.Н. Новые тенденции в развитии промышленной архитектуры: предприятие – человек – город – общество // Academia. Архитектура и строительство – №4, 2014, - С.33-44.
8. Марусек Д. Счет по головам М.:АСТ, 2010 – 478с.
9. Морозова, Т. А. Медиатизация технологий конструирования имиджа города. Дисс… доктор филологических наук. Краснодар, 2013, 447с.
10. Некрасов, В. Г. Тенденции и основные направления социально-экономического развития горнозаводских городов региона: На примере Челябинской области. Дисс… кандидат экономических наук. Екатеринбург, 2004, 281с.
11. Переслегин С.Б. Новые карты будущего, или Анти-Рэнд М.: АСТ, 2009. – 701с.
12. Рафиков С. А. Роль транспортных коридоров в повышении эффективности экономики регионов // Проблемы современной экономики - Выпуск № 1, 2012 - С.325-327
13. Трушина Лариса Евгеньевна. Образ города и городской среды : Дис. ... канд. филос. наук : 09.00.04 СПб., 2000 205 с. РГБ ОД, 61:00-9/378-2
14. Уэллс Г. Современная утопия // Завтра: Фантаст. альманах. - Вып. 1. - М.: Текст. - 1991. - С. 120 - 130.
- Mumford L. The City in History: Its Origin, Its Transformation and Its Prospects.
